Тихий Океан - Страница 19

Иешуа дал мне листок, с таблицей начерченной и написанной своей рукой. В ней в ряд шло пара десятков слов. Нужно было напротив каждого слова, написать противоположное данному по значению, типа «чёрное - белое», «день - ночь» и т.д.

Я прошёлся взглядом по списку, по тупому, дебильному списку. Мне кажется, Я тогда понимал, что он хочет от меня, и что он поймёт, заполним Я этот список так, как это нужно. Сначала, Я хотел порвать этот листок у него на глазах, но после передумал, Иешуа не вызывал у меня агрессию. Я внимательно прочёл все слава, потом подсчитал их количество, - восемнадцать. Взяв карандаш, Я написал на листке, в правом верхнем углу «18-1=12» и обвёл цифру «12» в три жирных круга. После, нашёл в столбике слово «Жизнь» и через чёрточку поставил антоним «Страх». Иешуа даже не изменил выражения лица, делая вид, как будто понимает что-то в моём шрифте.

- Ты уверен, что не «смерть»?

Я секунд пять смотрел ему прямо в глаза, Я не чувствовал своих мыслей, в голове происходило что-то страшное. Мне резко захотелось плакать, но зарыдать у Иешуа на глазах Я не мог. Я выбежал из комнаты и заперся в ванной. В последнее время, мне часто хотелось плакать, просто так, без причины. Любое действие из вне вызывало во мне слабость, как будто кто-то убрал толстую железо-бетонную стену, что всегда защищала меня от ударов, или Я её убрал сам, думая, что всхлипы, слёзы и немые крики избавят меня от того, что сидело где-то в груди и поедало мою жизнь, мою волю.

Я на самом деле плохо помню, что происходило в этот этап моей жизни, как будто провал. Наверное, так и нужно, иначе бы Я не смог себя простить за всё то, что Я тогда творил. Мать отвела меня тогда к психиатру. Меня на несколько дней положили в стационар. Этих дней Я тоже почти не помню, помню только то, что постоянно плакал, без причины, просто так, как будто так нужно, чтобы спастись.

Два раза в день ко мне приходил врач с короткой седой бородой, и двумя большими залысинами по бокам. Он спрашивал меня о разных вещах, которые Я не мог знать, например, почему Я молчу, из-за чего Я так часто плачу. Я внимательно слушал его, а когда он заканчивал говорить, вопросительно ожидая от меня ответа, Я снова рушил свою стену и начинал рыдать прямо ему в лицо, размахивая подушкой перед собой.

Обычно после этого приходила медсестра, она крепко хватала мои руки, а врач делал мне укол, после которого Я быстро засыпал. Всё это продолжалось, наверное, неделю, или месяц, может пару месяцев, Я точно не помню. По моим ощущениям всё закончилось точно так же быстро, как и началось.

Просто в один день в стационар приехал очень хороший московский психиатр. Он был известным мастером, и время от времени, каким-нибудь провинциальным больницам удавалось затащить его к себе в штат на неделю другую.

Как звали этого доктора, Я точно не помню, помню только его абсолютно лысую голову и большие очки со стеклышками толщиной в мой палец. В его кабинет завела меня медсестра. Он сидел на кресле-качалке и разглядывал какие-то бумаги, наверное, мою медицинскую книжку. Он ощупал меня взглядом с пят до макушки и молча кивнул в знак приветствия. Я тоже кивнул.

- Садись, – скомандовал врач, как то сухо, но в тоже время доброжелательно. – Сними сандалии.

Атмосфера, в которой Я находился, полностью доминировала надомной, поэтому у меня даже не возникло мысли, подумать о странности просьбы. Я снял сандалии и сел на твёрдую кушетку, что стаяла, пряма напротив кресла доктора.

- Нет, нет. Давай поменяемся местами.

Он встал, помог мне сесть на кресло-качалку, а сам сел туда, где сидел только что Я. Усевшись поудобнее, доктор сделал несколько глубоких вдохов носом, прикрывая глаза, почти не видных за большими очками. Я невольно улыбнулся, в тот момент мне показалось, что он пытается втянуть запах моих носков, и лишь для этого он пересел на кушетку, на который седел Я.

- Да, да, именно так молодой человек. Именно так.

Я вопросительно посмотрел на доктора.

- Запах очень многое может рассказать о человеке, и не нужно проводить экспертиз. Всё здесь. – Он обвёл рукою окружающий его воздух.

Мои глаза округлились ещё больше.

- Нет, нет. Не бойтесь молодой человек. Я мысли читать не умею, и не думаю, что кто-то умеет. Но Я неплохо знаю людей. Я видел многих мальчиков, которые выглядят как ты, пахнут как ты, даже походка у них такая же. И не удивительно, что и думают они точно так же как ты. Правда, в отличие от тебя, они не сдерживали свои слова у себя к голове. Их слова как воды гейзера зарождались где-то в самой глубине мозга, проносились выше к черепной коробке, а от туда в горло, на язык и губы, чтобы потом оказаться вот здесь. – Доктор постучал указательным пальцем по лысой голове, издавая характерный стук.

Мне стало как то не по себе. С одой стороны слова московского психиатра были достаточно интересны мне, но с другой стороны, Я чувствовал себя голым.

- Знаешь, Я обычно не говорю с пациентами, обычно Я даже не говорю с теми, кого считаю хоть чуть-чуть глупее себя, НО вы. Вы молодой человек молчите по другой причине. Вы спросите по какой? А Я не знаю. Эта страница, как будто размыта водой, а не залита чернилами, как это бывает обычно у других. Чернила смыть пара пустяков, а вот восстановить размытый текст…. А может быть он даже и не был, написан, а?

Я сидел, пытаясь разобрать его слова, по привычке систематизируя их по полочкам, но на тот момент Я был, наверное, ещё слишком мал, чтобы понимать слова очень взрослых людей. Доктор встал и начал ходить вокруг меня кругами, поглядывая то на меня, но на потолок.

- Допустим ты как Миша из Архангельска. Представляешь, до сих пор его помню. Та же походка, тот же нос, те же чёрные волосы, как у тебя. Только запах чуть-чуть другой, совсем чуть-чуть. Ну, в принципе, это можно списать на утреннюю кашу. В Архангельске им на завтрак подавали пшённую, а вам рисовую. Ну, если так, тогда у меня есть только один вопрос. – На мгновение повисла тишина. - И как её зовут? – Последний вопрос он задал, нависая надомной и смотря прямо в глаза.