Тихий Океан - Страница 20

Сердце моё забилось как у пойманного в подвале котёнка.

- О! Даже так, ну всё ясно. Не волнуйтесь молодой человек. Я знаю, что вам поможет. Надевайте сандалики и потихоньку собирайте вещи, завтра забёрёте выписку. Всего доброго, позовите следующего.

Дома Я оказался на следующий день. Московский психиатр поговорил с моей Мамой, и после этого всё стало, как и раньше. Если не ошибаюсь, он ей сказал что все мои проблемы из-за асоциальности, вызванной моей немотой, и чтобы избавится от всех своих проблем, мне просто необходим «старший товарищ», желательно девочка (так как у них моральный ориентир сильнее, чем у мальчиков). Так же врач сказал, что нельзя меня ограничивать ни в каком общение со своим «старшим товарищем», так как мне просто необходим высокоморальный человек для подражания.

Найти такого «старшего товарища» врач посоветовал в моей бывшей школе. Нужен был ребёнок ответственный, часто занимающийся общественными делами школы, имеющий доверие учителей и опыт в уходе за стариками, что бы, если что мог поддержать меня в сложные моменты, и отнестись к этому серьёзно.

Я не знаю чья это заслуга, того странного психиатра, Бога или случайности, но через пару дней после Маминого похода в школу к нам в дверь позвонили. Мама впопыхах отряхнула с рук муку (она пекла печенья) и побежала открывать дверь.

- Сынок, к тебе пришли! – позвала она мне довольным голосом.

- Привет! Я староста 8 «Б» класса. Член союза пионеров школы номер «47». Школьный совет направил меня помогать тебе по учёбе, и как можно быстрее подготовить тебя к гордому званию Пионера Советского Союза. Меня зовут Лика, а тебя как?

Лика тихонько подмигнула мне левым глазом и улыбнулась, так добро, так нежно, что Я было дело чуть снова не расплакался, но не потому что сам хотел убрать ту самую стену, а потому что Лика просто вероломно прошла сквозь неё, как будто стены как таковой и не было.

***

- Тебе не холодно?

«Нет» ответил Я в мыслях, пряча нос под шарф, ибо было и в правду прохладно.

- Черныш, приподымись немного, я куртку поправлю, а то что-то поддувает.

«Хорошо». Я приподнялся с колен Лики. Она быстро разгладила длинную куртку у себя на стройных бёдрах и мягким касанием, снова опустила мою голову себе на колени.

Было темно, наверное, часов восемь вечера. Мы развели костёр прямо на крыше нашего сарая. Сидя мы смотрели на прыгающие в морозном ветру искорки от горящих старых досок. То на них, то на чистое чёрное небо, которое бывает только в такой безветренный мороз. Такой холод Я любил, даже очень.

Тогда мне уже исполнилось тринадцать. За этот почти год много чего изменилось. Лика стала моим официальным «старшим товарищем». На самом деле это не было какой-то редкостью среди моих ровесников. Совет пионеров частенько приставлял старшеклассников следить за двоечниками, хулиганами и неудачниками-шудрами. Правда, как правило, редко кто по честному выполнял свои обязательства. Все, всё пускали на самотёк, кроме Лики. Лика свои обязанности перед Партией выполняла добросовестно.

- Сейчас ещё посидим минут десять и пойдём. Хорошо?

Лика смотрела на меня сверху и указательным пальчиком, медленно разделяла пряди моих чёрных кудрявых волос.

В тот год жизни, страх отпустил меня. Всё что ранее несло наказание, теперь только поощрялось. Я испытывал невероятное наслаждение, от того что не приходилось что-либо скрывать, ну по мимо сигарет, алкоголя, эротики и заграничной музыки, которая так и продолжала складироваться в нашем сарае.

Волей случая Я познакомился с семёй Лики. Наши Мамы быстро нашли общий язык, и вроде как мы даже стали дружить семьями.

Лика смотрела на костёр, и в её глазах отражалось жёлто-оранжевое пламя, рождённое моими руками и вскормленное на старых досках, некогда бывшими стульями и столами.

Может из-за слов Иешуа про бар-мицву, или каких-то других личных размышлений, мне казалось, что Я всё решил для себя, расписал жизнь, так как она должна была идти дальше. Я смотрел на Лику и видел своё будущее, стоило отвести глаз в сторону, как будущее, куда то пропадало. Нет, Я не думал слишком далеко, настолько, чтобы представить работу на заводе, Лику с бигудями в домашнем халате, парочку молчаливых детишек. Я просто считал, что будущее каким-то образом должно быть связано с ней. Я был на сто процентов уверен, что она будет той кого Я впервые поцелую, ну и Я соответственно тоже буду первым, кого коснутся её губы, правда, если конечно она не с кем не целовалась до меня. Я, конечно, был в ней уверен, но всё-таки такого прямого вопроса Я ей никогда не задавал. Не думаю, что это могло случиться.… Ну и соответственно девственность мы должны были потерять только друг с другом, да так, чтобы это было незабываемо, превосходно, феерично, армагеддонично! А после, практически сразу мы бы отправились в путешествие, может быть даже пешком. Мы бы сами прошли великую степь, и вышли к морю, где был бы прямой путь к горам. Ну, а дальше должно было быть что-то ещё, что-то чудесное, великолепное, но неизвестное. Именно этим Я жил весь тот год, краснее от одной только мысли, что Лика могла бы услышать всю это историю от меня.

В зимние дни, когда сидеть в сарае было весьма зябко, мы забивались либо ко мне, либо к Лике в квартиру. Забиваться тогда, когда в доме были родители, не было никакого удовольствия, поэтому мы старались выбирать такие дни, в которые всё были бы на работе. Лично мне у Лики дома нравилось больше чем у себя, Лике же наоборот, нравилось больше сидеть у меня.

Недавно, уже во взрослом возрасте Я поразмышлял над этим вопросом «Почему так?». Почему в детстве мне было более уютно играть в доме своих друзей, а будучи взрослым, мне приятнее приглашать друзей к себе? Ну и как всегда ответ я нашёл в страхе и в воле, хотя разглагольствовать об этом смысла пока не вижу.